"Дело полковника Сысоева" (версия для печати)
http://www.virtualmonitor.org/print/print_hrights20020223.shtml
"Дело полковника Сысоева"
Но, преподобный отец, – сказал Кандид, – ужасно много зла на земле.
– Так что же? – сказал дервиш. – Кому какое до этого дело?
Когда султан посылает корабль в Египет, заботится ли он о том, хорошо или худо корабельным крысам?
– Что же делать? – спросил Панглос.
– Молчать, – сказал дервиш. Вольтер
"Одна половина населения страны сидит, другая половина стоит в ожидании своей очереди". Эта горькая шутка бытовала во времена Сталина. Совсем как про сегодняшний Азербайджан.
Один из европейских наблюдателей заметил, что число заключенных в стране доходит до 12 тысяч. Если вычесть из 8 миллионов количество покинувших родину, людей, приближенных к клану Алиевых, самых старых и слишком юных граждан страны, то получится, что в Азербайджане сегодня каждый десятый либо сидел, либо кандидат на нары, каждый пятый уже имеет судимость, либо у него все в будущем, причем самом ближайшем.
Клеветники, террористы, госпереворотчики, ярые ненавистники закона и страстные любители хранить у себя дома патроны, гранаты и оружие, а также косвенные убийцы и изменники Родины – вот далеко не весь перечень преступлений. Попадаются, правда, и хулиганы, и активные сопротивленцы властям и нарушители общественного порядка, но это по большей части имеет отношение к членам различных партий и инвалидам Карабаха. Как говорится, был бы человек, а статья всегда найдется. Но при любом раскладе многовато получается на такую маленькую страну. Выходит, что Азербайджан это не страна, отличающаяся своими законопослушными гражданами, как это всегда считалось, а какая–то кузница преступников во главе с судьей и палачом в одном лице – Гейдаром Алиевым.
Посадить, запугать, помиловать (или нет). Сломать, унизить, уничтожить, заклеймить, опорочить. Все это для того, чтобы убить в человеке чувство собственного достоинства и посеять страх.
Сколько их сегодня осужденных, запуганных, сломленных, униженных, заклейменных, опороченных, уничтоженных?.. Без суда и следствия, потому что нельзя называть судом весь этот фарс.
Вахид Мусаев, Рафик Агаев, Иса Садыхов, Анатолий Сысоев, Ильхам Асланов, ОМОНовцы, инвалиды-карабахцы…Список нескончаем. Мертвые и живые, ставшие "врагами азербайджанского народа" и "изменниками Родины" только за то, что любили Азербайджан, а не власть в Азербайджане. Прошедшие через давление, шантаж, бесчеловечные пытки, издевательства и унижения.
Речь не о мертвых, а о живых. О тех, кого соизволили помиловать. Они выходят на волю и "растворяются", за редким исключением. Кто-то уезжает и молчит, кто-то остается и молчит, не призывая к ответу палачей. Страх за себя? Близких? Потерянное ли достоинство? Утрата ли веры в справедливость? Заблуждение? Что порождает это молчание?
Полковник Анатолий Сысоев бывший начальник разведки артиллерии министерства обороны Азербайджана молчать не собирается: гражданин Украины, прошедший через пытки и отсидевший в азербайджанских застенках шесть лет за измену Родине (!), намерен подать в Международный суд на Азербайджан, на Гейдара Алиева.
– Я обязан сделать это, – предваряя наш первый вопрос, заявляет Анатолий Сысоев.
– Я должен сделать это не только из-за всех тех пыток и унижений, которым меня подвергали, шести лет, вычеркнутых из моей жизни, из-за моих детей, которые остались совершенно одни и если бы не порядочные бакинцы, неизвестно, как сложилась бы их судьба. Я делаю это ради своих друзей, мертвых и живых, ради тех, кого Гейдар Алиев ломал, унижал, убивал из-за власти. Я делаю это ради торжества справедливости, потому что люди, чинившие (и продолжающие чинить) весь этот беспредел ради сохранения режима Гейдара Алиева должны ответить за все содеянное. Я делаю это ради честных и порядочных азербайджанцев, ради самого Азербайджана, который очень люблю.
Расскажите, пожалуйста, как случилось, что Вы – кадровый офицер, гражданин Украины оказались в Азербайджане, принимали активное участие в формировании нашей национальной армии, воевали, дважды были ранены, а потом – обвинения в государственном перевороте и покушении на Гейдара Алиева, были осуждены по статье 57 УК АР, и только после 6 лет содержания в ИТК помилованы.
Дело в том, что Азербайджан всегда был для меня нечужим. Я, как и мой дед, отец, родился в Тбилиси и часто ездил к друзьям отца в Баку. Я любил и этот город и бакинцев, отчасти поэтому у меня было много знакомых и друзей азербайджанцев. Лучшим среди них был Вахид Мусаев, с которым я познакомился в 1986 году во Владимире-Волынском. Там жило много азербайджанцев и моя семья дружила с несколькими азербайджанскими семьями.
В 1991 году Вахид решил вернуться в Азербайджан, потому что не мог в такое трудное для страны время быть сторонним наблюдателем. Перед отъездом он спросил меня: "Если мне понадобится твоя помощь, я могу рассчитывать на тебя?". "Добро!" – ответил я.
А вскоре он меня позвал. Вахид Мусаев был тогда заместителем министра обороны. Авторитет Вахида был настолько высок, что меня гражданина другого государства, назначили начальником разведки артиллерии министерства обороны Азербайджана и направили на Таузское направление помочь становлению артиллерии. В то время в Азербайджанской армии уже были "солдаты удачи" из Украины и мне поручалось поддерживать контакты с ними. Вот так и получилось, что, приехав в Баку 2 мая 1992 года, я уже 9 мая слышал, как рвутся армянские снаряды на огневой позиции.
В этот период начиналось становление Вооруженных Сил Азербайджана. Большинство знает, что тогда творилось в армии. На местах не было офицерских кадров, отряды самообороны состояли из необученных людей. За какой-то месяц нам удалось немало сделать. Мне довелось воевать на всех направлениях фронта, начиная с Тауза и заканчивая Кубатлами и, признаюсь, нигде меня не воспринимали как чужака, потому что видели в деле.
А какими были настроения в армии? Отражались ли как-то политические игры, которые велись в центре, на солдатах?
Поначалу у всех было состояние эйфории, этакого шапкозакидательства, дескать, победим армян за какую-то неделю, а то и меньше. И никто не хотел осознавать: чтобы победить за неделю, надо обучаться 15 лет. Что же касается настроений, судите сами по тому бардаку, что творился вокруг. По счастью в армии не было представителей Народного Фронта, поскольку вооруженные силы – государственная структура. Фронтисты входили в полицию, ОМОН, создавали свои самостоятельные отряды, но старались контролировать ситуацию и вмешивались во все. Согласитесь, когда, к примеру, доктор порывается руководить армией, ничего хорошего в этом нет.
В 1992 году в Таузе создается военный совет, в котором 5 человек– члены ПНФА, отдающие распоряжения, куда надо стрелять. Они не видят то, что видно профессионалам, к примеру, армяне закопали орудие или к тому месту, куда указывал перст члена военного совета из НФА, подъехала БМП. Стреляйте и все!
Вообще происходило что-то странное. К примеру, под видом цветного металла в соседнюю Грузию вывозили гильзы. Ясно, что без больших чинов такое дело вряд ли можно провернуть. Мы пытались выяснить каналы, выставляли засады, но потом мне открыто намекнули, что не следует совать нос в это дело, вокруг шальные пули летают. Да что там говорить, ведь уже давным-давно ни для кого не секрет, кто стоит за всем этим. Кого-то засадят на 5–8 лет за то, что нашли пару патронов, а начальник отдела боеприпасов МО Тофик Шахбазов, арестованный за попытку перевезти в Грузию снаряды, якобы 5 категории непригодности, получает 4 года, из которых потом половину прощают. Спрашивается, для чего нужны непригодные снаряды грузинам? Неужели рыбу глушить?
А что из себя представляет министр обороны Сафар Абиев?
Что может представлять из себя человек, который занимался тем, что продлевал командировочные предписания офицеров на фронт. Потом его перевели в Нахичевань. После прихода Гейдара Алиева, был возвращен и начал расти. Но его не воспринимали серьезно. Лучшее, что может его характеризовать, это анекдот, который ходил о нем. К примеру, Сафар Абиев в свое время командовал "голубой дивизией" (так называется дивизия без людей, только техника), а теперь командует "голубой армией". Извините, за солдатскую прямоту, но настоящие патриоты после поражения считали, что нашу армию "поимели армяне".
Опять же, бытовала шутка по поводу того, что Сафар Абиев любил ходить в голубом спортивном костюме. Продолжать не буду.
Что касается наших взаимоотношений, то не скажу, что я относился к нему с уважением, с каким относится профессионал к профессионалу. Я старался, чтобы наши дороги не пересекались. Когда среди военных "ходил" список в защиту Вахида Мусаева, чтобы ему сократили срок, я, естественно, поставил свою подпись. Это было взято на заметку. А после одного случая, я вообще стал для него врагом N1. Это когда С. Абиев вдруг вызвал меня среди ночи в министерство и приказал взять орудия и выставить на случай прорыва Сурета Гусейнова в 1993 году. Это задание было более чем странное, потому что отдавать его должны были командиру, а не мне. У меня создалось впечатление, что мною хотели прикрыться. Не думаю, что это было заблуждение. Во всяком случае, я отказался, сославшись на то, что такую задачу ставят перед командиром. Развернулся и уехал в Кубатлы. Вот таким был министр обороны. Какой могла стать армия при таком министре, догадаться нетрудно.
На ваш взгляд кадрового офицера, почему мы проиграли эту войну?
Во-первых, был сломлен боевой дух. Во-вторых, предательство. Ну, скажите, кто, если не свои, мог подавать в 1992 году сигналы ракетницей, в результате чего несколько снарядов с армянской стороны попали в нескольких шагах от штаба? Кто продавал снаряды чеченцам (был и такой факт)? Не армяне же? А кто сознательно сеял панику среди населения, как это было перед сдачей Кубатлов? Тоже не армяне, а свои. Значит, знали и готовились к тому, что будут сдавать. Я даже представить не мог, что мы сдадим Кубатлы. Но ведь прислали необстрелянных юнцов, и это тоже неслучайно. Они и побежали от страха. А что оставалось артиллеристам после того, как пехота ушла, не оставлять же орудия врагу, пришлось сниматься.
На вас дважды покушались. Кто это был?
Действительно, покушались, угрожали, один раз даже подкинули к дверям записку, в которой было послание убраться подобру-поздорову, в противном случае убьют. И для большей убедительности автор пририсовал гроб с крестом. Больнее всего то, что угрозы исходили не от армян, против которых я воевал вместе с азербайджанцами. Они исходили от азербайджанцев. Кому-то я явно мешал. Как оказалось, не только я один.
Когда вы впервые насторожились, что происходит неладное и хорошо бы уехать?
В 1993 году арестовали моего друга командующего артиллерией ВС генерал-майора Гаджирагима Мамедова, обвинив в измене родины. За ним последовал заместитель командующего Иса Садыхов. К слову сказать, это два высочайших профессионала, артиллеристы с академическим образованием. Они пользовались любовью и уважением в армии, потому что не только отдавали приказы, но и могли в случае необходимости встать к панораме (оптический прицел орудия).
Тогда у меня появились подозрения, что все это делается сознательно. Кто-то специально рубит сук, уничтожает руководящее звено одного из управлений, которое приносит существенную пользу во время боевых действий. По всем показателям выходило так, что мы были нужны, когда надо было проливать кровь, а когда подписали мораторий на прекращение огня, стали незаметно избавляться от офицеров-стариков. И я принял решение уйти из армии, тем более что Вахида Мусаева тоже арестовали, а меня все считали его человеком. Ведь никому в голову не приходило, что своих людей обычно пристраивают на спокойное место, а не на передовую. Одним словом, написал рапорт, что добровольно пришел, добровольно ухожу. Однако решил остаться, пока дети учились в вузах.
Расскажите подробнее об аресте.
– Это случилось 18 августа 1995 года. Пришли домой и сказали, что с полковником Сысоевым хотят поговорить в особом управлении при аппарате президента. Продержали два месяца без предъявления каких–либо обвинений. При этом не предоставили возможность встретиться с адвокатом, позвонить родным, связаться с представителем посольства.
14 октября вызывают в один из кабинетов и заявляют: "Вы проходили проверку на предмет причастности к лицам, готовившим государственный переворот", - и отпустили. Меня там допрашивали только один раз. Это был следователь Тельман Исаев.
Я вернулся домой. А 16 октября они пришли снова. Провели обыск, причем без предъявления надлежащего документа, понятых, свидетелей. Я тогда при них попросил сына, чтобы он присматривал, как бы не подложили гранату или еще что-нибудь. И тут один из них заявляет: "Для вас кое-что другое придумали". После обыска меня снова забрали в особое управление.
Я никогда не смогу забыть начальника управления Эльмана Гамбарова. Это настоящий гестаповец. "Обработайте его так, чтобы он вспомнил даже то, что было до его рождения", – приказал он своим подручным. И меня кинули в подвал, в котором обрабатывали 4–5 человек. Били сапогами по лицу, телу. Иногда наведывался сам начальник управления. Один раз даже избивали ножкой от развалившегося стула, на который я упал, когда меня избивали. Били так, что ножка сломалась напополам. Об меня жгли сигареты, разорвали губу. Ступни моих ног были разорваны и кровоточили, и на очередные допросы меня тащили волоком, потому что я уже не мог на них наступать вообще. Несколько раз меня пытали электротоком. Для этого использовали ТАИ (телефонный аппарат индукционный - прим. ред.), цепляли провода с помощью клемм к мочкам ушей. И так меня пытали 9 дней, через каждые два часа. Жестоко, методично. Я даже запомнил реакцию самого Эльмана Гамбарова, который иногда заглядывал, чтобы "приложиться" к допросу. Когда он увидел мое сине-фиолетовое тело, невольно отшатнулся. Били меня не для того, чтобы я признался в участии или соучастии в чем-то. Им нужно было, чтобы я дал показания против Вахида Мусаева и Шаина. Я твердил только одно, что знал этих людей, мы пили вместе несколько раз, но ни о каком заговоре речи не было. Просто, собрались мужики выпить и все. А мне все твердили, "вбивали" про тайные свидания, где зрел заговор.
Потом был разыгранный спектакль, под названием суд и эта смехотворная статья 57, мне иностранцу за измену Родине. Даже ума не хватило что-либо вразумительное придумать. Потом была тюрьма на Баилово, где я провел полтора года и 4 года в ИТК N9. Было мне 46 лет, а вышел я в 52 года.
Но такой суд был не только у меня, да почти у всех, с кем мне потом довелось сидеть. Решения все уже вынесены, приговоры подписаны задолго до суда. Помнится, когда судили военных, судья Максуд Ибадов проговорился: "Мы знаем, кто получит высшую меру". Как можно знать это, когда суд только идет?
Конечно, высшую меру дали Вахиду Мусаеву.
В обществе ходило много слухов и предположений в связи с гобустанскими событиями, бунтом и расстрелом. Были ли у вас какие–то сведения об этом тогда?
– Вообще все это было очень странно, точнее все говорило о заранее спланированной акции со стороны властей, причем все так грубо и настолько шито белыми нитками, что вряд ли у кого-то остались сомнения по поводу того, кто стоит за этим спектаклем. Властям нужно было убрать Вахида Мусаева и некоторых других заключенных, что они и сделали. Судите сами. Меня за 2–3 дня до так называемого бунта везут в Гобустанскую тюрьму на допрос. Сажают в одну камеру с Вахидом. А потом предъявляют обвинения, что мы с ним встречались в камере, а, значит, говорили о предстоящем бунте. Даже более того: что якобы я должен был организовать подобный бунт в ИТК № 9. Я могу сказать только одно, о нашем том последнем разговоре. Мой друг Вахид тогда мне сказал, что его собираются "убрать", но что бы это ни было, предпочитает умереть как офицер. Ведь это неслучайно, что камеры заключенных были открыты, что их не "шмонали", что им дали возможность выехать за пределы тюрьмы… Это была спланированная властями бойня. Я уверен, Вахид знал, что идет на смерть, и предпочел такую смерть, нежели от руки какого-нибудь уголовника, которого к нему могли бы подсадить. Он, действительно, погиб как офицер.
Какая жизнь в заключении? Как там принимали таких как вы?
За эти годы столько людей прошло, в основном хороших, настоящие умницы. Я уверен, что всех их упрятали туда из-за страха, их уничтожали из-за того, что они были честными и порядочными, а на фоне таких людей подлость выглядит еще ярче и зримее, так что хочется ее уничтожить и равняться на достойных людей. Но я не хочу называть их имена, потому что им жить в Азербайджане, а порядочному человеку жить там сегодня очень тяжело и опасно.
Я всегда верил в хороших людей и Бога. Они не дали мне пропасть в тюрьме, как только узнавали кто я. А в таких местах, как правило, о человеке узнают все, причем еще до его появления. Я всегда был сыт, чисто одет, хотя родственников у меня в Баку не было. Забегая вперед, скажу, что когда я вышел на свободу, меня встречали родственники тех, с кем я сидел, и помогли вернуться на Украину. Родное посольство смогло выделить на все про все только 20 долларов.
Я горжусь, что жизнь свела меня с полковниками Сабиром Имановым, Ильгаром Садыховым, Аликом Мадатовым, Ильхамом Аслановым, Тофиком Алиевым. Я никогда не был солидарен с Искендером Гамидовым, но он в тюрьме показал себя достойным человеком.
Подвергали ли вас пыткам уже в колонии?
Нет. Разве что морально. И воспитательные беседы проводили. К примеру, когда колонию должны были посетить эксперты Совета Европы, намекнули, чтобы не очень "распространялся". Кстати, эксперты после встречи со мной, сказали, что мой случай достоин книги рекордов Гиннеса.
Вы были помилованы. Пришлось ли Вам писать прошение о помиловании?
Мне сказали об этом, да и не только мне, но и всем, кого должны были помиловать. Я написал приблизительно так: если считаете нужным – воля ваша, если считаете, что дважды раненый полковник Украины должен сидеть здесь, тоже воля ваша. А накануне начальство колонии нас вызвало, заявив, что по случаю приезда журналистов, надо будет сказать несколько теплых слов благодарности в адрес Гейдар Алиева за гуманизм и акт помилования. Некоторые благодарили, а я сказал, что горжусь своим знакомством с Вахидом Мусаевым, а кого благодарить – господа Бога, президента или Совет Европы, пока не решил, так что повременю.
Мою "благодарность" по ТВ не показали. Зато потом мне пришлось еще три дня сидеть в колонии в качестве "почетного гостя", хотя по закону меня должны были выпустить в тот же день.
Каким вы нашли Баку, когда вышли на свободу?
Азербайджан стал подлее, что ли, трусливее, люди какие-то напуганные. Если раньше можно было слышать искренний смех, шутки, то сейчас люди странно озираются. Стоит завести разговоры о политике или о ком-нибудь конкретно из верхов, обязательно посмотрят по сторонам, а потом говорят: "Дома поговорим". Так, наверное, и было во времена Сталина.
С каким чувством вы уехали из Азербайджана: болью, обидой, горечью?..
Да нет, к Азербайджану у меня нет ненависти. Только к тем, кто ищет ведьм, пытается создать "врагов" народа. Кто делает все, чтобы режим Гейдара Алиева держался как можно дольше. Кто сеет страх и создает нестабильность. Ведь Гейдару Алиеву не нужна стабильность, это им же выдуманный миф. Чем больше будет заварушек, им же сфабрикованных, тем больше у него оснований раздувать штат МВД, МНБ, которые будут держать людей в страхе.
Да, мое желание предъявить иск стране и руководителю за незаконные действия и обвинения, за пытки, лишения – твердо. Я уже говорил, что должен сделать это и делаю это ради справедливости, ради азербайджанцев и Азербайджана. Потому что Азербайджан – это не только Гейдар Алиев. Это те люди, которые помогали моим детям, мне. Для меня Азербайджан – это страна, сыном которой был Вахид Мусаев. И если бы все повторилось, и он снова позвал меня, я бы ответил как тогда: "Я буду рядом!".
Когда я вышел из колонии, первым делом я пошел в церковь, а потом к нему на могилу, чтобы попросить прощения за то, что не уберег, что не был рядом, за то, что азербайджанская земля осиротела на одного честного человека и офицера.
И мне хочется сказать всем тем азербайджанцам, которым небезразлична судьба страны: "Ребята, в Украине, России, Беларуси и других бывших республиках живут профессионалы, мастера военного дела, вынужденно уехавшие из Азербайджана. И в самом Азербайджане еще немало высокопрофессиональных военспецов. Страна нуждается в них, и они способны создать настоящую Национальную армию. Армию, способную, если потребуется, вернуть все потерянные земли военным путем. И я очень хочу, чтобы мой голос был услышан".
Сомневаюсь, что после всего того, что нынешняя власть сотворила с военными, с армией, кто-то еще не понял, что этой власти не нужен Карабах. Гейдару Алиеву не нужны сильные вооруженные силы, не нужны талантливые и смелые военачальники, не нужно ничего, кроме самой власти и права обворовывать азербайджанский народ.
Вряд ли при этой власти кто-то из военспецов согласиться отправиться в Азербайджан, и помогать в военном строительстве, или, в случае войны, идти на фронт. Мой пример, пример ОПОНовцев, пример инвалидов Карабахской войны – этих примеров вполне достаточно для выводов.
Быть может, предстоящий суд, который накажет диктатора, поможет азербайджанцам поверить в свои силы и отомстить за прошлое. Пусть я стану первым.
20 февраля 2002 года
Организациям, желающим оказать содействие, администрация сайта готова представить в случае необходимости все документы дела Сысоева А.Е.
